kravchuk

Украина не смогла воспользоваться шансом, которые открывались при распаде СССР, за неготовности контрэлит и близорукость истеблишмента

В бурные годы свержение просоветских режимов в Восточной Европе и распада Советского Союза – времена молниеносных решений и реализации исторических шансов – возникло несколько сценариев перехода к новому, посткоммунистического жизни. К успеху – быстрых реформ, становления демократии и развития экономики – вели два основных пути. Первый – объединение истеблишмента и оппозиции вокруг независимости. Так, в странах Балтии; формулу метко указал Витаутас Ландсбергис в интервью Неделе : «Мы все хотели демократии для восстановления независимости». Второй путь предполагал «бархатную революцию» наподобие пражской или успешный круглый стол между властью и оппозицией (как в Польше или Венгрии), по их итогам коммунистический истеблишмент уступал место контрэлита. Другие пути – ставка на «сильную руку», промедление с реформами, попытки свести исторические счеты с соседями – вели к замене коммунистической диктатуры собственно тем «новым деспотизмом», которым пугал украинскую Джордж Буш-старший в известной «речи труса» 1 августа 1991 , видраджуючы депутатов Верховной Рады от борьбы за независимость. Украина, как и во многих других вопросах, – это «случай на грани». Ей удалось избежать худших сценариев, однако не получилось полностью воспользоваться возможностей, которые открывались при распаде СССР.

В конце 1980-х и особенно в начале 1990-х Союз страдал от ряда системных кризисов, наиболее очевидными проявлениями которых стали крах советской экономики и паралич системы управления, углубленный борьбой за власть в Москве.

Экономический кризис подталкивала и истеблишмент, и общество (все слои – от интеллигенции до военных) к поиску новых форматов выживания. Сначала в автономии, а затем и в независимости стали усматривать способ обезопаситься от нее.

Плановая экономика СССР исчерпала себя задолго до 1980-х, поэтому по крайней мере с 1965 года предпринимались попытки ее реформирования. Однако у реформы тогдашнее руководство вкладывало принципиальное противоречие: использование рыночных экономических регуляторов (рентабельность, прибыль и т.д.) сопровождалось углублением централизма. Например, за 1965-1985 годы создано 40 союзных министерств и ведомств, которые взяли под контроль 90% предприятий УССР. Экономика была командной, ею руководили не директора, а чиновники. Последствия такого мышления видим в украинской экономической политике сей день.

И одновременно структура экономики УССР была искажена. Доля отраслей, работавших на потребительский рынок, в общем объеме валовой продукции не превышала 29%, тогда как в развитых странах этот показатель достигает 50-60% и более. Остальную экономику составляли предприятия группы А, в частности угольной промышленности, металлургии, машиностроения. Производственные планы для УССР разрабатывали в Москве. Деформируемость экономики повлекла за собой не только появление товарного дефицита, но и обострение экологических, демографических и социальных проблем.

В течение 1970-х ее структурные перекосы частично удавалось исправить благодаря импорту товаров широкого потребления за средства, вырученные от продажи на Запад нефти и газа. Однако приток нефтедолларов резко оборвался после падения цен на энергоносители. В 1986-м СССР получил за экспорт нефти и нефтепродуктов только 5 млрд инвалютных рублей (вместо прежних 10-12 млрд руб в год). В связи с этим только за 1986-1988-й страна потеряла около 40 млрд руб.

Попытки союзного руководства исправить ситуацию, административными мерами увеличивая количество и повышая качество выпускаемой продукции, потерпели неудачу. Большинство видов товаров оставались неконкурентными.

Частичная либерализация конце 1980-х также не решила проблемы. Кооперативное движение позволили на невыгодных условиях (налоги составляли 65%, а количество контролирующих инстанций достигала 30), не было ни механизмов для поддержки производственного бизнеса (кредитов и т.д.), ни контроля за злоупотреблениями (когда малые и совместные предприятия создавались вокруг крупных государственных для распродажи их имущества). А открытие на базе комитетов комсомола «научно-технических обществ молодежи» вообще способствовало отмыванию партийных и комсомольских средств и заделке их в фундамент многих нынешних олигархических империй.

Неспособность руководства СССР справиться с экономическим кризисом вызвало раздражение граждан, тем более что идеология уже не выполняла мобилизующей роли, а лояльность к власти была подорвана мощными ударами: катастрофой на Чернобыльской АЭС, которую пытались скрыть, и непопулярной войной в Афганистане.

К тому же мощь московского центра была расшатана изнутри: руководство РСФСР во главе с Борисом Ельциным стремилось взять управление крупнейшей республикой СССР на себя, чего нельзя было сделать без ослабления всесоюзной власти. Дошло до того, что РСФСР едва ли не первой (после балтийских республик) провозгласила декларацию о своем суверенитете (12 июня 1990, более чем за месяц до аналогичной украинский декларации).

Новых, альтернативных всесоюзных организаций или не было создано, или их роль была маргинальной. Руководители СССР, не в состоянии справиться с экономическим кризисом и удовлетворить растущие запросы республик относительно средств, товаров и т.п., сквозь пальцы смотрели на попытки местного руководства решать эти вопросы самостоятельно, пока это не превратилось в построение экономических основ для независимости республик.

Следовательно « имперский центр »не смог полностью использовать рычаги влияния на ситуацию в республиках (в частности, Украина). Однако условиями, которые возникали, необходимо было воспользоваться. Однако основные действующие лица в тогдашней Украины оказались не готовы к этому.

Истеблишмента: БИГ с обратным ПРЕДСЕДАТЕЛЕМ

1990 года в образе мышления правящей коммунистической элиты в СССР произошел серьезный перелом. Со времени выборов 1990-го происходит идейно-политическая адаптация коммунистических элит к новым условиям – эрозии роли КПСС и упадка союзного центра. Можем выделить следующие факторы политической переориентации:

1. Неспособность преодолеть кризис в економици и потушить военно-политические конфликты поколебали уверенность украинских коммунистов в всесильности СССР.

2. Митинговая стихия, когда на улицах городов в 1989-1990 годах появлялись сотни тысяч людей, напугала «партократов»; весной 1990-го страну охватила волна шахтерских забастовок – в отличие от 1960-х, власть не решилась разогнать их силой.

3. Гласность открыла правду о преступлениях советского режима , что привело к разочарованию многих людей в коммунистических идеалах.

4. В начале 1990-х часть представителей украинской компартийной и управленческой верхушки почувствовали возможность реванша относительно центра по пренебрежительное отношение в предыдущие годы – «комплекс обид» по московских элит.

5. Значительная часть квалифицированной компартийной элиты очень быстро осознала карьерные возможности, которые открывались в условиях расширения компетенции республиканских органов.

Именно такая позиция истеблишмента УССР позволила принять ряд политических и управленческих актов, подготовили Украины к самостоятельной государственной жизни. Однако он не стал управленческой и политической (национально-коммунистической) элитой, которая инициировала процесс отделения от СССР сверху (как это происходило в странах Балтии). По разным подсчетам, выходцы из Советского Союза составляли от четверти до трети всесоюзного истеблишмента. Такая «интегрированность в империи» не только создавала дополнительную лояльность в Белокаменную – она ​​также означала, что самые способные и амбициозные были ориентированы не на свое будущее в УССР, а на «доростання в Москву». Следовательно качество кадров, которые оставались в республике, уступала аналогам в странах Балтии или даже Закавказья.

Поэтому и цели ставились гораздо приземленные и непосредственно связаны с интересами господствующих кругов: получать от союзного центра нужны ресурсы, однако не допускать его вмешательства во внутренние (в частности, хозяйственные) дела республики. Фактически еще в середине 1991 года украинская элита была готова к появлению нового Союзного договора с широкими правами УССР включая собственной системой власти, правоохранительных органов, минимизацией экономического влияния союзных органов на принятие решений в республике. На это направлено большинство законов, принятых в 1990-1991 годах после подписания Декларации о государственном суверенитете УССР.

Однако кризис власти в СССР и путч 19-23 августа 1991-го значительно ускорили распад Союза. Поэтому руководство УССР возглавило независимую страну и было ответственным за решение ее экономических, социальных, политических и проблемам безопасности. Однако идеологию строительства нового государства истеблишмент сформулировать не смог, да и был неспособен на это. Поэтому «Балтийский путь» быстрого успешного созидания нового государства оказался невыполнимым. Более того, в Украине не было и контрэлит, которые могли бы сформулировать ее видение вместо истеблишмента и заменить его.

Контрэлита: БЕЗ ЦЕЛИ И ПОНИМАНИЕ

Рост влияния альтернативных относительно номенклатуры авторитетных лиц и организаций сказалось на результатах выборов в советы разных уровней, состоявшихся 4 марта 1990. И одновременно они стали еще одним подтверждением того, что смены элит не произошло.

Несмотря на то что большинство ВР УССР составляли представители «партократии» (сторонники СССР и прокоммунистического режима), парламент обновился на 90%, в частности на четверть – депутатами от демократического, правозащитного, националистического лагеря (всего 126 человек). последние получили большинство во Львовской, Тернопольской, Ивано-Франковской, Волынской областях и городе Киеве.

Со временем в Верховной Раде УССР были сформированы две группы: прокоммунистические («За Советскую суверенную Украину», или просто «группа 239») и оппозиционной («Народный совет»).

С одной стороны, «Народный совет» была своеобразной, как тогда говорили, «моральной большинством»: выносила на повестку дня все более четкие требования к автономизации, а затем и независимости Украины. Парламентская трибуна, учитывая прямую теле-и радиотрансляцию заседаний, стала в прямом смысле местом пропаганды национальной и государственной независимости. Однако полноценной, системной контрэлиты, способной взять на себя ответственность за состояние дел в стране, не было .

Еще выборы 1990 года и позднее процесс партийного строительства обнаружили очень негативную тенденцию, что повлияет на будущие процессы в Украине: к руководству оппозиционными группами попали в основном представители гуманитарной области, выходцы из аграрных регионов, мало кто из них имел управленческий опыт, надлежащую подготовку и квалификацию для принятия важных экономических, хозяйственных решений.

Именно управленческая некомпетентность лидеров тогдашней оппозиции часто компрометировала идею демократического обновления Украине и создание условий для массового расхищения государственной собственности в первые годы независимости.

Хуже всего, что к руководству оппозицией поднялось немало «пены» – людей, которые использовали конъюнктуру момента, однако пренебрегали потребностями ежедневного строительства страны. В результате оппозиция так и не смогла ни артикулировать государственной идеи ( какой должна быть независимая Украина ), ни сформулировать конкретный план преобразований.

Поэтому, хотя численность Народного движения Украины на начало 1990-х годов оценивается в свыше 600 тыс. человек и среди них (и даже больше – среди «сочувствующих») было немало представителей технической интеллигенции, руководителей предприятий различных уровней, даже управленцев, этот «деятельностный »элемент фактически не был востребован. Лидеры, которые привыкли митинговать, не знали, что делать на каждом этапе государственного строительства, им нечего было предложить тем, кто стремился конструктивной деятельности.

Все это не позволило Двигательные перерасти в аналог польской «Солидарности» или прибалтийских Народных фронтов.

Примечательно, что еще в начале 1990 года в Украину в оппозиционных силах не было групп, которые нарушали бы вопрос о ее выходе из СССР. Даже в программе Украинского Хельсинского союза ничего об этом не было сказано, а лишь о преобразовании Советского Союза в конфедерацию. Программный тезис НРУ о выходе Украины из СССР появилась лишь в октябре 1990-го, а видение конкретных шагов для этого, видимо, не возникло вообще.

Поворотные моменты хода событий, которые могли дать старт общероссийском движении за независимость, во многом пошли насмарку. Во время шахтерских забастовок весной 1990-го связь с НРУ оставался скорее декларативным (хотя сотрудничество на уровне формулировки лозунгов была довольно активной) и практически прекратился после их окончания. В октябре 1990 устроена студенческими организациями Революция на граните – голодание более 200 украинских студентов – всколыхнула страну. Одним из требований было недопущение подписания властями УССР нового Союзного договора. Однако выполнила лишь одну – отставка премьера Виталия Масола. За выполнением остальных никто не наблюдал. Наконец, первый день путча 19 августа 1991-го четко продемонстрировал слабые мобилизационные ресурсы оппозиции: по самым оптимистичным подсчетам, на улицы городов Украины вышло несколько тысяч человек.

В этих примерах просматривается очень опасная тенденция, преследующая «демократические» силы Украины уже более двух десятилетий: несостоятельность построить постоянную работу со средами в обществе, которые поддерживали бы их и чьим выразителем они могли бы выступать.

Конечно, отчасти это объясняется инертностью самого общества, активные элементы которого истреблялись во времена репрессий, а «крепкие» крестьяне – прообраз среднего класса – были истощены Голодомором. Уже в 1991 году, когда решался вопрос независимости Украины, 58-59% наших соотечественников заявили, что «пока в стране все хорошо», их не интересует, в чьих руках власть.

В конце 1991-го только 5% населения Украины были членами политических партий и общественно-политических движений, 3% участвовавших в митингах, 2% посещали партийные собрания. Лишь 7% опрошенных сказали, что могли бы предпринять какие-то меры, если бы правительство приняло решение не в интересах народа.

Тогдашняя оппозиция не смогла даже добиться проведения досрочных парламентских выборов, которые были обязательным элементом успешной трансформации в странах Центральной Европы. Ведь новый состав мог быть благосклоннее к проведению необходимых реформ. Однако оппозиция дала себя усыпить ссылками власти на необходимость «совместно строить государство». Следовательно первые три года независимую Украину и рыночную экономику пыталась строить коммунистическое большинство ВР УССР, – такая себе « мумификация совка ».

Происхождения, подготовка и мотивация основных действующих лиц обретения Украиной независимости в 1991 году не позволили им сформулировать целостное видение уже постсоветской, независимой и демократической Украине и дать соответствующие сигналы управленческому аппарату. Зато фактически безелитне общество не смогло ни настоять на необходимых реформах, ни выдвинуть казнь, которая объективно стала бы союзником изменений. Этот урок первых лет независимости нужно усвоить и нынешним украинским деятелям, которые стремятся власти. Обязательными составляющими успеха – и в осуществлении собственных полномочий, и для развития государства является наличие четкого видения изменений, предлагаемых стране, конкретного (пошагового) плана их реализации и крепких, естественных (а не внешне-декоративных) связей с прослойками общества, которые по своей сути являются союзниками рыночных реформ, гражданских свобод, справедливости судопроизводства, прочности и стабильности государства. Именно такие социальные группы объединяются понятием «средний класс». И именно его становления в Украине происходило не благодаря, а вопреки политике, которую проводила власть. Но об этом – в следующих выпусках.